![]() 19 октября 1836 г. Пушкин писал Чаадаеву: «Благодарю за брошюру, которую вы мне прислали. Я с удовольствием перечел ее, хотя очень удивился, что она переведена и напечатана. <…> Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться… Оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, — как, неужели все это не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Петр Великий, который один есть целая история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел вас в Париж? <…> Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал». Получив «Телескоп» № 15 А.И. Герцен пишет: «Наконец дошла очередь и до письма. Со второй и третьей страницы меня остановил печальный, серьезный тон: от каждого слова веяло долгим страданием, уже охладевшим, но еще не озлобленным… Читаю далее, — письмо растет, оно становится мрачным обвинительным актом против России…». А.С. Хомяков в письме г-же Н. говорит: «Тебя удивила, мой друг, статья "Философические письма", напечатанная в 15 No "Телескопа", тебя даже обидела она; ты невольно повторяешь: неужели мы так ничтожны по сравнению с Европой, неужели мы в самом деле похожи на приемышей в общей семье человечества?.. успокойся, мой друг, эта статья писана не для тебя. <…> Для тебя не новость — умеренность во всем… что сердце без разума — страсть, пламя, пожирающее существование, что разум без сердца — холод, оледеняющий жизнь. Для тебя не нужно было длинного ряда прославленных предков, чтобы понимать святые мысли». В том же 1836 г. журнал «Телескоп» был закрыт властями, Николай Иванович Надеждин сослан в Усть-Сысольск, а Чаадаев объявлен сумасшедшим. Это Письмо… заставило бродить умы русской общественности. В нем впервые был поднят вопрос о значении русской народности, его самобытности. Несмотря на то, что Чаадаев был лишен возможности печататься, он оказал существенное влияние на дальнейшее развитие русской философской мысли, инициировав жаркую полемику западников и славянофилов. Термин «славянофилы» использовался западниками с ироническим и насмешливым смысловым подтекстом. Уже потом он вошел в научный оборот. Тем не менее, и славянофилы, и западники желали России одного — благоденствия и благополучия. Многие тезисы западников сегодня нам видятся несостоятельными. Что бы мы не позаимствовали от Запада, все равно все будет реализовано по-русски, с нашим колоритом. И уж совсем смешным выглядит утверждение, что славянофильство перестало существовать — оно никогда не прекращало своего существования, и в настоящее время, и в будущем будет только расти. Невозможно уничтожить мысль! А.С. Хомяковым, И.В. Киреевским, братьями И.С. и К.С. Аксаковыми, Ю.Ф. Самариным и их последователями был заложен фундаментальный пласт в историю русской философии. Результат их труда впечатляет! Михаил Кобылинский, главный редактор |
|||
![]()
|
Содержание номера
|
||
3 | Слово редактора | ||
6 | Зырянов А.В. Славянофилы. Взгляд из XXI века | ||
20 | Копалов В.И., Копалова Л.Г. Славянофильская концепция русской философии истории | ||
30 | Змеев В.А. Московский университет в судьбе А.С. Хомякова | ||
42 | Кочукова О.В., Кочуков С.А. «Народный диктатор» и славянский вопрос: Миссия России на Балканах в представлении И.С. Аксакова | ||
54 | Пиреев А.И., Степанов Ю.Г. Славянофильские мотивы в большевизме | ||
60 | Воеводина А.А. «Русская идея» Д.С. Мережковского | ||
66 | Тихонов А.А. Поиски национальной идеи в современной русской поэзии | ||
70 | Копалов В.И. Русский национальный характер | ||
{Творческое наследие} | |||
78 | Памяти Александра Васильевича Зырянова | ||
90 | Рыжкова-Гришина Л.В. «Хрустальная высота»: О стихотворных опытах Александра Васильевича Зырянова | ||
О славянофилах. Лекция Осипова Алексея Ильича, профессора Московской духовной академии
|
|||
"Чаадаев. Апология сумасшедшего". Программа Анатолия Адоскина. Телеканал "Культура"
|
|||
У нас от ума одно горе. Часть I. Эдвард Радзинский
|
|||
У нас от ума одно горе. Часть II. Эдвард Радзинский
|