Боевое крещение Александр Васильевич Суворов получил в ходе Семилетней войны в Кунерсдорфском сражении 12 августа 1759 г. В то время он исполнял обязанности офицера главной квартиры русской армии, а посему ему часто приходилось по роду службы присутствовать в компании генерал-аншефа В.В. Фермора на различных высотах, наблюдая за ходом того или иного боя. И в этот раз он смотрел в подзорную трубу на ход сражения с любопытством и тревогой. Он видел на лицах русских солдат, как тягостны им эти навязанные «прусские позитуры», маршировки в линию заученным под палкой шагом, как заведенные механизмы. Этим мужественным людям хотелось по-русски сорваться в атаку, в рукопашную. Периодично наступали моменты, когда русские солдаты без приказа, самовольно срывались в штыковые атаки. Пока генералы русской армии (Салтыков, Лаудон, Румянцев, Вильбуа, Фермор) принимали решение, что предстоит делать в решающий момент сражения, в ленивой ружейной перестрелке пехоты раздался задорный, полный бодрости и силы, подымающий и зовущий клич «Ура!». Суворов подбежал к гребню Большого Шпица и увидел, что солдаты 1-го гренадерского полка ринулись в атаку. Правее прокатилось очередное, более мощное «Ура!», и вологодцы поднялись, оставляя за собой клубы пыли. Суворову в голову ударила кровь. В одночасье он очутился перед строем апшеронцев: «За мной, ребята!». И в следующий миг уже несся со шпагой в руке к оврагу пруссаков. Через несколько десятков метров Суворова догнал капрал: «Барин, бросьте этот вертел — пропадете! Возьмите нашу солдатскую фузею!». Подполковник Суворов оценил услугу, капрал прав — что можно сделать клинком против штыка? Суворов бежал легко с четырнадцатифунтовой фузеей в руках, ноги сами неслись под гору. Шляпа давно слетела с его головы. Не было ни тревоги, ни волнения, страх улетучился сам собой. И каждое новое «Ура!» придавало сил. Апшеронцы вовремя подоспели на помощь вологодцам, которые уже кипели в штыковой схватке. «Ой мы билися, рубилися / Четырнадцать часов» (солдатская песня). Пруссаки не выдержали натиска. В этом бою Александр Васильевич не раз попрощался с жизнью. Мысли вспыхивали моментально: «Пруссак! Конец!». Раз выкрутился сам подвижностью и ловкостью, всадил штык в бок рослому и плотному пруссаку, другой раз спас апшеронский солдат, третий — вологодский. В общем, каждый выживший в бою обязан жизнью братьям по оружию. Все друг друга выручают, кто как может. Отсюда глубокое убеждение Суворова: «Сам погибай, а товарища выручай». Наш удивительный полководец все испытал на себе.
Герой! твоих побед я громом изумлен, Чудясь, безмолвствовал в забвении приятном; Но тем же громом я внезапно возбужден, В восторге зрю себя усердию понятном; Сорадуясь огню, чем грудь моя горит, Мне гений лиру дал с улыбкой нежных взоров, И лира петь велит: Велик, велик Суворов. <…> Где он, там каждый строй и каждый полк — стена, Все — твердый адамант, и все единодушны; Нам гладок путь — холмов кремнистых крутизна; Единый миг — и все готовы и послушны… (Е.И. Костров «Ода его сиятельству графу Александру Васильевичу Суворову-Рымникскому»).
Михаил Кобылинский, главный редактор
|